• • прот.
  • игумен Андроник Трубачев
  • архим. Георгий Тертышников
  • игумен Дамаскин
  • проф.

Канониза́ция (от лат. canonizatio; от греч κανών (канон)) – официальное признание праведника, одного из своих членов, святым; официальное причисление его к святых. Из сказанного не следует, что только те, кто канонизирован, стяжали святость, т.к. существует большое количество святых, почивших в безвестности.
В широком смысле канонизацию можно понимать как прославление свидетельства реальности и человека.

Канонизация – это закрепление актом высшей церковной власти реального опыта молитвенной связи между членами Церкви (и не только ныне живущими) и подвижником благочестия, – опыта услышанных молитв, конкретной помощи и духовной связи, которую сотни, а иной раз сотни тысяч людей ощущают между собой и угодником Божиим. Когда для Церкви эта связь становится несомненной, тогда и происходит канонизация новоявленного святого – подлинного раба Божия и нашего помощника, о чем многие уже знают по собственной жизни.

В Православной Церкви причисление к лику святых отмечается торжественной службой в честь новопрославленного святого. Процедура канонизации была разработана и строго регламентирована относительно недавно.

В I–IV вв. почитание святых определялось общиной и узаконивалось епископом. Позднее почитание святых и общецерковное распространение такого почитания определялось внесением имени усопшего члена общины в список мучеников (мартиролог). Когда почитание принимало повсеместный, т.е. общецерковный характер, оно подтверждалось главой Поместной Церкви.

В Русской Православной Церкви причисление к лику святых совершали на местах епархиальные архиереи. Первый пример соборного решения о канонизации – постановления церковных соборов 1547 и 1549 гг.

В наше время на местное почитание подвижника святым требуется разрешение патриарха, для общецерковного признания святого – решение Архиерейского собора. Если святой канонизирован в одной из Поместных Православных Церквей, его имя сообщают главам всех остальных. В этих Церквях может быть принято решение о включении новопрославленного святого в . Так, в Русской Православной Церкви почитают святого Иоанна Русского Исповедника, преподобных Германа Аляскинского и , хотя Иоанна Русского и Силуана Афонского канонизировала Константинопольская Православная , а Германа Аляскинского прославила Американская Православная Церковь.

Православный христианин причисляется Церковью к лику святых после смерти. Наиболее распространены следующие условия канонизации: святость жизни, страдание за православную веру, дар творить чудеса при жизни и/или после смерти как свидетельство того, что через подвижника действует Божественная Благодать, точное соответствие веры подвижника православному вероучению, нетленность мощей. Народное почитание служит поводом для рассмотрения вопроса о канонизации церковными властями.

В настоящее время материалы для канонизации в Русской Православной Церкви собирает Синодальная комиссия по канонизации святых.

Преподобный Афанасий Паросский в письме к своему ученику : «Ты написал мне, что недавно, в день памяти св. Иоанна Богослова, у тебя с друзьями возник разговор о новомучениках, и что некоторые из них, не только малознающие, но и ученые, утверждали, что святых мучеников нельзя почитать без разрешения Великой Церкви, а ты вроде бы и хотел возразить, но засмущался, боясь, как бы их слова не оказались справедливыми. Ты пишешь, что написал мне сие, дабы я посмеялся, но я не посмеялся над этим потому, что хотя и достойны смеха те, кто высказывают подобные суждения, сама тема – не смешная, но благопристойная и святая. Поэтому я больше огорчился; особенно же меня огорчило то, что образованные люди говорят как неученые и малограмотные. Где прочитали о сем эти «ученые», да и где это слыхано в Церкви Божией, чтобы святые мученики ожидали земного суждения об их мученичестве, чтобы этот земной суд свидетельствовал о тех, кто запечатлел свой конец исповеданием святой веры и кого подвигоположник Христос сразу и немедленно сподобил небесного венца?»

2 мая - день памяти святой Матроны Московской . Матрона Никонова почила 2 мая 1952 года . Эта святая еще совсем недавно жила среди людей, совершая исцеления и многочисленные чудеса. Спустя всего 47 лет после кончины 2 мая 1999 года святая Матрона была канонизирована как местночтимая святая Московской епархии (общецерковная канонизация состоялась в октябре 2004 года ).

Сегодня нам хочется рассказать о том, как церковь прославляет человека в лике святых.

Канонизация (греч. «узаконивать», «брать за правило» ) - это признание Церковью какого-либо своего члена святым с соответствующим его почитанием. Однако это не значит, что святыми являются только те люди, которые были канонизированы, ведь жило множество святых, которые почили в безвестности.

Причисление к лику святых (канонизация) обычно происходит после смерти человека, эта процедура очень долгая и кропотливая. Для этого специальная комиссия рассматривает жизнеописание праведника и решает, достоин ли он канонизации.

В настоящее время материалы для канонизации в Русской Православной Церкви собирает Синодальная комиссия по канонизации святых .

Чин канонизации блаженной старицы Матроны

Комиссией изучаются житие, подвиги, труды канонизируемого, воспоминания современников о нем, факты, подтверждающие чудотворения, если таковые были, изучаются также мощи праведника.

Так по каким признакам причисляют к лику святых?

Во все времена основным условием прославления было проявление подлинной освященности, святости праведника. Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий в своем докладе “К вопросу о порядке канонизации местночтимых святых в Русской Православной Церкви на епархиальном уровне” на Поместном Соборе от 1 октября 1993 года излагал следующие признаки святости православных подвижников:

1. Вера Церкви в святость прославляемых подвижников как людей, Богу угодивших и послуживших пришествию на землю Сына Божия и проповеди Святого Евангелия (на основании такой веры прославлялись праотцы, отцы, пророки и апостолы).

2. Мученическая за Христа смерть, или истязание за веру Христову (так, в частности, в Церкви прославлялись мученики и исповедники).

3. Чудотворения, совершаемые святым по его молитвам или от честных его останков - мощей (преподобные, молчальники, столпники, мученики-страстотерпцы, юродивые и др.).

4. Высокое церковное первосвятительское и святительское служение.

5. Большие заслуги перед Церковью и народом Божиим.

6. Добродетельная, праведная и святая жизнь.

7. В семнадцатом веке, по свидетельству Патриарха Нектария, три вещи признавались причиной истинной святости в людях:

а) православие безукоризненное;

б) совершение всех добродетелей, за которыми следует противостояние за веру даже до крови;

в) проявление Богом сверхъестественных знамений и чудес.

8. Нередко свидетельством о святости праведника было большое почитание его народом, иногда еще при жизни.

Определенное значение в вопросе канонизации имеют мощи (однако это не является обязательным условием). По учению Православной Церкви мощами святых являются как полностью сохранившиеся (нетленные мощи), так и отдельные частицы от тел прославленных Богом праведников. Само наименование их мощами на церковнославянском языке обозначает “мощь”, “силу” , то есть какие-то чудесные, сверхъестественные их проявления, которые стали свидетельством их причастности к Божественной благодати.

Также свидетельством святости является , которое иногда чудесным образом образуется на мощах святых.

При прославлении в лике святых для нас важно, что с точки зрения Церкви, не канонизация делает человека святым, а его подвиг. Канонизацией признаются заслуги подвижника, а также уверенность в его спасении, ведь, прославляя праведника, Церковь перестает молиться о нем и начинает молиться ему.

Святых мы называем святыми не за полное отсутствие грехов, а за адекватное отношение к ним, за стремление очиститься от пороков и посвятить свою жизнь Богу. В этом смысле святые являются примером для христиан.

На первый взгляд кажется, что именно благодаря народу, тот или иной человек причисляется к лику святых, ведь первой ступенью к канонизации является почитание праведника еще при жизни, а потом и после его кончины. На самом деле это не совсем так. Святость человека определяется не людьми, а как бы самим Господом. Бог посылает людям зримые сигналы святости этого человека (например, исцеление больного на могиле святого или прозорливость святого при жизни).

Очередь к иконе Святой Матроны Московской в Покровском монастыре

Чаще всего, после положительного решения Синодальной комиссии о причислении к лику святых и благословения Святейшего Патриарха , святой сначала становится местночтимым (в монастырях и епархиях), а по мере почитания и общецерковным святым. Далее назначается день празднования нового святого, составляется служба, пишется икона, а также житие.

Если святой канонизирован в одной из Поместных Православных Церквей, его имя сообщают главам всех остальных. В этих Церквях может быть принято решение о включении новопрославленного святого в церковный календарь (имена прославленных местночтимых святых не вносятся в общецерковный календарь, и служба им не печатается в общецерковных богослужебных книгах, а публикуется отдельным изданием на местах).

Прославление святых - одно из важнейших проявлений Церкви как богочеловеческого организма, когда свидетельство Бога о человеке, угодившем Ему, становится настолько очевидным и безусловным для принятия членами Церкви земной, что это запечатлевается в актах о канонизации. Таким образом вновь и вновь подчеркивается гармония божественной и человеческой воль и утверждается единство Церкви земной и небесной в их устремлении к Богу. «Церковь, прославляя святых, прославляет действия Божии в мире: веру, дающую возможность устоять перед любыми испытаниями, чистоту, недостижимую для падшего человека, рассуждение, непостижимое для тленного разума, но о котором можно сказать, что этот человек имеет ум Христов, как о том писал святой апостол Павел (см.: 1 Кор. 2: 16)» . Канонизация святого - это не только свидетельство о спасении человека, но в большей степени свидетельство о тех нормах и идеалах, которыми живет Церковь и которые человек сумел в той или иной степени осуществить на своем жизненном пути. Актом признания святости человека Церковь не просто заявляет о еще одном предстателе за нас перед Богом, но и призывает нас следовать тем жизненным идеалам и принципам, которыми жил новоявленный святой.

11 апреля 1989 года была образована Синодальная комиссия по канонизации святых Русской Православной Церкви под председательством митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, в задачи которой входило не только восстановление в церковной жизни прерванной традиции прославления святых, но и разрешение целого комплекса научных и исторических проблем, связанных с процессом канонизации. «Одной из важнейших среди этих проблем являлась проблема почти полного отсутствия в сознании значительного большинства современных русских православных христиан достоверных исторических сведений о жизни и подвигах российских новомучеников XX века» . С 15 по 17 февраля 2009 года в рамках XVII Международных Рождественских образовательных чтений «Наука, образование, культура: духовно-нравственные основы и пути развития», прошедших в Москве, в зале Церковных Соборов храма Христа Спасителя под председательством митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия состоялась конференция «Прославление и почитание святых», на которой был в частности рассмотрен круг вопросов, связанных с проблемами современной канонизации. На конференции с докладами выступили члены Синодальной комиссии по канонизации святых, известные историки Церкви и богословы.

Протоиерей Владислав Цыпин в своем докладе «Богословско-канонические основания прославления святых» рассмотрел условия и этапы формирования прославления святых, начиная с древней Церкви. На основании исследований историка Е. Голубинского и профессора церковного права Е. Темниковского следует сделать вывод, что в древней Церкви прославление святых зачастую не было связано с каким-либо формальным актом, а было обусловлено либо степенью служения святого в Церкви, либо характером подвига, какому соответствовала мученическая кончина. Голубинский разделял древних святых на три разряда. Во-первых, это ветхозаветные патриархи, пророки и новозаветные апостолы. Их Церковь изначала почитала святыми. То же можно сказать и о втором разряде, к которому он относил мучеников, считавшихся святыми уже по самому факту пролития ими крови за Христа. Что касается до святых третьего разряда, то это «святые, относительно которых необходимо думать, что Церковь признавала их не по причине принадлежности их к известному классу, а потому, что лично того или другого из них считали достойным сего признания. Это святые из подвижников (аскетов)» . Святители, по мнению Голубинского, до XI века относились именно к первому разряду и причислялись к лику святых наравне с апостолами в силу принадлежности к иерархии и лишь затем стали прославляться наряду с подвижниками за личные достоинства. «В доказательство того, что древние архиереи причислялись к лику святых уже по самому своему положению, если, конечно, они не отпадали в ереси или не были лицами с заведомо сомнительной репутацией, Голубинский приводит такие сведения. Из 74 епископов, занимавших Константинопольскую кафедру с 315 по 1025 год, не были прославлены только восемнадцать еретиков и семь православных, причем только о трех из них достоверно известно, что они не были канонизированы, другие четыре иерарха, возможно, и почитались некоторое время. А если взять списки Константинопольских епископов с 315 по 846 год, то из 58 иерархов прославлено 30, 18 епископов были еретиками, и только двое - Акакий и Флавита - не прославлены, хотя и не были явными еретиками, но православие их под подозрением, так как они пытались примирить диафизитов с монофизитами на основании энотикона Зенона. Патриарх Акакий к тому же умер под анафемой папы. Но с XI века Константинопольские патриархи причисляются к лику святых уже только в связи с их личными достоинствами» . Что же касается подвижников благочестия, то есть святых третьего разряда по классификации Голубинского, то главным основанием к их канонизации был дар чудотворения, явившийся в святом во время земной жизни или по смерти: «Читая жития древних подвижников, причисленных к лику святых, мы почти не находим между ними таких, которые бы не обладали даром чудотворений еще при жизни; а эта общая принадлежность дара чудотворений подвижникам, признанным Церковью за святых, и дает полное основание предполагать, что сей именно дар и был причиной их причтения к лику святых» . Несколько иной точки зрения относительно оснований к прославлению святого придерживался профессор Темниковский: «Слава святой жизни того или другого подвижника не умирала вместе с ним; благочестивый подвижник… становился предметом народного чествования сначала, быть может, в сравнительно незначительном районе, который с течением времени мог расширяться. Таким образом являлся культ святого. К нему постепенно присоединялись и церковные власти, прежде всего местные, затем иногда и центральные, соответственно с тем, как широко распространялся культ святого. Присоединение церковных властей к народному культу, дававшее последнему официальное значение, не было каким-либо формальным актом, а совершалось постепенно… Вера в чудеса подвижников, конечно, входила в качестве составной части в религиозный культ святых… но она не составляла здесь исходного момента и тем менее единственного основания почитания святых, исходным моментом и основанием его, хотя, быть может, не единственным, было убеждение в святости жизни подвижников» .

В Русской Церкви и народное почитание святого, и факты чудотворений, тщательно собиравшиеся, служили основаниями к последующей канонизации. Порядок канонизации складывался из записывания чудес, последующего донесения о них начальству, последующего дознания о достоверности чудес особой комиссией и самой канонизации. Но этот порядок соблюдался не всегда. «Известны случаи, когда чудеса без всякого предварительного обыска, вслед за их оглашением, сопровождались колокольным звоном и церковным торжеством» .

Особое внимание в своем докладе протоиерей Владислав Цыпин уделил такому феномену, как разногласия и даже евхаристическое разделение между святыми конкретной эпохи. Не раз в истории Церкви бывали такие ситуации, что по разные стороны внутрицерковных волнений оказывались будущие великие святые Церкви. И этим явлением не стоит смущаться и поспешно обвинять Церковь в непоследовательности. Дело в том, что акт прославления святого вовсе не означает его абсолютной безгрешности и безупречности всех его поступков. Святые также ошибались, согрешали. Но их отличие от нас состоит как раз в том, что, согрешив, они очень скоро приходили к осознанию тяжести греха и покаянием очищали свое сердце, как мы об этом можем судить по дневниковым записям отца Иоанна Кронштадтского. Также и писаниям святых не следует приписывать непогрешимости. «Даже когда мы имеем дело с творениями отцов Церкви, необходимо давать себе отчет в том, что истиной признаются Церковью не все вообще мысли, содержащиеся в них, но только те положения, в которых обнаруживается consensus patrum - согласие отцов, выражающее само Священное Предание Церкви» . Человеческим фактором обусловлены и те несогласия, которые существовали между святыми. Эти несогласия не затрагивали самих догматов веры, касались второстепенных вопросов. Иногда, впрочем, они были вызваны не разностью в понимании истин веры, а недостатком на тот момент терминологической базы. «Так, в эпоху между I и II Вселенскими Соборами Церковь, получившая мир от внешних гонений, переживала тяжелый внутренний кризис. Защитникам православного Никейского тринитарного догмата противостояли носители разных версий арианских и полуарианских еретических учений. Но ситуация осложнена была еще и тем, что не было полного единства и даже евхаристического общения между всеми православными. На одной стороне были святитель Афанасий Великий, его приверженцы в Александрийской Церкви и Западная Церковь, возглавляемая в 370-е годы папой Дамасом, а на другой - так называемые новоникейцы: святитель Василий Великий, другие отцы-каппадокийцы, святители Кирилл Иерусалимский, Мелетий Антиохийский. Часть православных на Западе и в Египте подозревала их в “полуарианстве”. Противостояние между православными группировками особенно остро и болезненно проявилось в Антиохийской Церкви, где было тогда два епископа, занимавших эту высокую кафедру, которые, естественно, друг друга не признавали и не имели общения между собой: святитель Мелетий, находившийся в общении со святителем Василием Великим и другими новоникейцами, и Павлин, который имел общение со святителем Афанасием, папой Дамасом и всею Западной Церковью… И вот Церковь почитает как святых и Афанасия Великого, и Мелетия Антиохийского, между которыми канонический разрыв оставался до самой кончины святителя Афанасия Великого непреодоленным» . Конечно, никакими «полуарианами» ни святитель Василий, ни святитель Кирилл, ни святитель Мелетий не были. Просто на тот момент еще не был уяснен вопрос о различии между «сущностью» и «ипостасью», и это послужило весьма зыбкой почвой для возникновения канонического разделения. Как мы знаем, окончательная терминологическая ясность наступила уже в V веке, много позже смерти этих святителей.

В чем-то схожая ситуация, по мнению протоиерея Владислава Цыпина, сложилась в нашей стране в 1920-1930-е годы. Тогда гонения на Церковь послужили почвой для нестроений внутри нее. Эти нестроения очень скоро привели к многочисленным расколам. Но наряду с отколовшимися от Церкви «живоцерковниками», заслуживавшими безусловного осуждения как поправшие канонические устои Церкви, в расколе находились и так называемые «непоминающие», несогласные с позицией митрополита Сергия (Страгородского) и отказавшиеся поминать его за богослужением. Этот раскол был вызван не личными заблуждениями или амбициями отколовшихся, а, скорее, разным видением адекватного реагирования на бедственную ситуацию в стране. Так как пострадавшие и расстрелянные были с той и с другой стороны, то необходимо было дать оценку разделениям, исходя из их причины, и решить вопрос о возможности причисления к лику святых тех убиенных, которые были сторонниками какой-либо позиции.

«Давая оценку разделениям, возникшим в нашей Церкви в 1920-е годы, нельзя было ставить в один ряд обновленческий раскол, с одной стороны, и “правую оппозицию” - с другой. Обновленчество приобрело характер откровенного раскола в 1922 году, когда, захватив канцелярию Патриархии во время пребывания Предстоятеля Русской Церкви под арестом, группа священников, никем не уполномоченная, объявила о создании Высшего церковного управления (ВЦУ), включив в его состав только двух епископов по своему выбору, один из которых был под запрещением, тем самым оно нанесло предательский удар по Церкви. В дисциплинарной практике обновленцами был попран канонический порядок церковных установлений (многоженство священнослужителей, так называемый “белый” епископат). Все это не только в работах историков, но и на уровне авторитетных постановлений церковной власти получило однозначную оценку как квалифицированный раскол… В конце 1930-х годов жертвами репрессий были и отдельные обновленческие деятели, но ведь в те годы погибли многие из тех, кто вообще никакого отношения к Православной Церкви не имел, погибали и сами недавние носители и даже вожди атеистической власти. Поэтому сделан был вывод о том, что ставить вопрос о возможной канонизации таковых лиц необоснованно. Аналогичный вывод сделан был и относительно других расколов - григорьевского и самосвятского. Но в своей дисциплинарной практике священноначалие иначе, чем к обновленцам, относилось к присоединяемым из непоминающих: они принимались по покаянии в сущем сане. В действиях “правых” оппозиционеров, часто называемых “непоминающими”, нельзя обнаружить явно злонамеренных, исключительно личных, предательских мотивов. Как правило, их действия обусловлены были по-своему понимаемой заботой о благе Церкви. Как хорошо известно, “правые” группировки состояли из тех епископов и их приверженцев среди священнослужителей и мирян, кто, не соглашаясь с церковно-политической линией назначенного святым митрополитом Петром заместителя Патриаршего местоблюстителя митрополита (потом Патриарха) Сергия, прекращал возношение имени заместителя за богослужением и таким образом порывал каноническое общение с ним. После кончины митрополита Петра “непоминающие” не признали главой Церкви, местоблюстителем Патриаршего престола, митрополита Сергия, не признали законности избрания его Патриархом. Но когда Святейшим Патриархом избран был Алексий I, большинство из оставшихся в живых “правых” оппозиционеров (почти все они погибли в 1930-е годы) воссоединились со священноначалием Русской Церкви. С учетом этих соображений сделан был вывод о возможности канонизации тех архиереев, клириков и мирян, кто пал жертвой репрессий, находясь в отделении от заместителя местоблюстителя, но не переставая признавать главой Церкви заточенного Патриаршего местоблюстителя митрополита Петра и не пытаясь образовать иной, параллельный, церковный центр» .

Итак, критериями, которыми руководствуется Русская Церковь при канонизации святого, являются: безупречное исповедание православной веры, подвижническое житие, народное почитание, прижизненные и (или) посмертные чудеса и, в некоторых случаях, полное или частичное нетление мощей. Если речь идет о мученике, то к этому добавляется факт пролития крови за Христа.

Вопрос о канонизации мучеников вообще особенный для нашего времени. Половина XX века в России прошла для христиан под венцом мученичества. И огромная часть всех дел по канонизации, с которыми работала образованная в 1989 году Синодальная комиссия, была так или иначе связана с жертвами репрессий. Проблемы, с которыми пришлось столкнуться при подготовке канонизации новомучеников, осветил член Синодальной комиссии по канонизации святых игумен Дамаскин (Орловский) в своем докладе «Методология и практические особенности исследования подвига новомучеников и исповедников Российских».

Время гонений - всегда время испытаний, в горниле которых «золото» очищается и приобретает еще большую ценность, а «солома» скоро и неминуемо сгорает. В России гонения на Церковь длились целую эпоху и многих заставили сделать выбор в пользу своих настоящих, а не декларируемых жизненных ценностей. «Они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли, и через то открылось, что не все наши» (1 Ин. 2: 19) - пророческое слово апостола сквозь толщу веков долетает туда, где гонят христиан. Долетело оно и до нашей страны в те лютые годы и показало свою непреложную, универсальную истину. «Из убитых в ХХ веке - много пострадавших, но мало мучеников за Христа. Христианский образец на все времена остается один и тот же, и не внешние обстоятельства жизни важны, даже и такие как насильственная смерть во время гонений, а внутренняя жизнь христианина, его праведность в очевидном и ясном выражении заповедей Господних» . Многие из замученных в то время лишь формально принадлежали к числу христиан, и их христианство было ограничено лишь фактом крещения. Многие, не выдержав мучений, отрекались от Христа и давали показания против своих собратьев, хотя и это далеко не всегда спасало от расстрела. Были и многие иные обстоятельства, о которых будет сказано ниже, но так или иначе, вне сомнения остается факт, что в стране, где и священник, и ученый считались «политическими» преступниками, сам по себе расстрел крещеного человека не может приравниваться к мученической кончине за Христа. «В случае мучеников древней Церкви и новомучеников ХХ века есть существенная разница: одно дело язычник, придя ко Христу и тут же исповедуя веру Христову, мученически умирает, а другое дело христианин ХХ столетия, от младенчества живший в лоне Церкви, имевший возможность пользоваться всеми благодатными ее таинствами и прежде всего - покаяния и приобщения тела и крови Христовых, но пренебрегавший этими средствами, живший крайне нерадиво и в практических поступках своей жизни тем самым отказывающийся от Царства Небесного. Может ли таковой быть наследником жизни вечной лишь по одному факту его насильственной смерти, и не окажется ли положение такого пренебрегателя верой Христовой хуже, чем положение и не пришедшего ко Христу, ибо “кто знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много, а который не знал и сделал достойное наказания, бит будет меньше” (Лк. 12: 47-48)? Если прелюбодеи или лихоимцы, или хищники, или лжесвидетели, или пьяницы, или посягающие на чужое в силу формальной принадлежности их к церковному обществу будут убиты, будут ли они наследниками жизни вечной, а тем более образцами для христианина? Наоборот, не в самом ли факте их смерти не только не будут образцом, но соблазном, как бы при богоотступнической их жизни показывая безразличие и пренебрежение к заповедям Господним. Одно дело разбойник, познающий на кресте Христа, и другое - христиан, по жизни и душе ставший “разбойником”, но погибающий насильственной смертью» .

Когда речь заходила о расстреле действительно верующего и церковного человека, необходимо было выяснить всю совокупность обстоятельств его жизни и служения в Церкви. При тщательном исследовании архивно-следственных дел порой вскрывалось, что посаженный в тюрьму за исповедание веры и просидевший там довольно длительный срок оказывался агентом НКВД, исполнявшим функции слежения и доноса. «В советское время одной из форм борьбы государства с Церковью была вербовка под нажимом НКВД осведомителей, должных не только собирать информацию о происходящем в Церкви и передавать ее в НКВД, но и проводить внутри Церкви разрушительные мероприятия по указанию того же НКВД. Это ставит весьма сложные проблемы перед исследователями, так как НКВД старался скрыть своих сотрудников и не во всех случаях привлекал их в качестве свидетелей, чтобы не обнаружить их. По одним только материалам допросов не всегда возможно судить об истинном положении человека - исповедник он или предатель.

В октябре 1937 года в городе Козельске вместе с группой монахов закрытой к тому времени Оптиной пустыни был арестован послушник Тихон Плетнев, живший в Оптиной с 1912 года. На следствии он рассказал лишь о том, что, действительно, знал оптинских монахов и кого именно; при этом он никого не оговорил, также не оговорил и себя; против него, как и против других, как это водилось тогда, дали показания штатные свидетели, что было вполне достаточно для вынесения приговора. Всего по делу обвинялось двенадцать человек. Одиннадцать человек были приговорены к расстрелу и 5 декабря 1937 года расстреляны. Тихон Плетнев и после их расстрела продолжал сидеть в смоленской тюрьме без вынесения приговора, и только 4 января 1939 года власти приняли постановление о его освобождении за отсутствием “материалов о привлечении его к судебной ответственности”, а также учитывая “его болезненное состояние (паралич левой половины тела)”. Если исходить из общих знаний об истории того времени, что после расстрела наркома НКВД Ежова на его место пришел Берия и начался пересмотр некоторых дел, мы могли бы сделать вывод, что послушнику Тихону повезло, он дождался времени некоторого восстановления справедливости и был освобожден. И лишь изучив тысячи дел, можно сказать с уверенностью, что так не бывало никогда, и он был всего лишь секретным сотрудником НКВД, который и поручил ему не только давать сведения о монахах еще до их ареста, но и быть с ними в камере, в некотором роде сопроводить их в последний путь, и в то же время фактом своего ареста и безупречными показаниями на следствии отвести от себя всякие подозрения в предательстве» .

Принадлежность пострадавшего к социальной категории священнослужителей также не является сама по себе достаточным основанием для прославления его в лике мучеников. История нашей Церкви XIX - начала XX веков свидетельствует о том, что вступление в число клириков в значительной степени было обусловлено социальным происхождением, а не внутренней потребностью служить Богу в чине священника. Обучаясь в семинарии, молодой человек прекрасно понимал, что, став священником, он наверняка получит приход либо по наследству от отца, либо от невесты, отец которой также служил священником. Было даже такое понятие как «жениться на приходе», то есть выбрать себе невесту с хорошим приходом от родителя-священника. Во всяком случае, молодой человек понимал, что, выбрав священнический путь, он будет избавлен от необходимости добывать себе хлеб насущный тяжелым физическим трудом, как это происходило с большей частью населения, каковым было крестьянство. Многие воспитанники духовных школ, не имея призвания к священству, шли в светские учебные заведения и получали светские профессии, многие после семинарии вообще уходили из Церкви. «Не все ищущие материального, однако, уходили из церковной организации, которая в любом случае давала некоторые преимущества, но почти все из таковых достаточно легко вступали с первых же лет и даже месяцев советской власти в негласное сотрудничество с ней, послужив основой для формирования обновленческих и григорианских организаций, едва ли не полностью захвативших иные епархии. Причем эти люди оставались при любой власти при одних и тех же приоритетах и ценностях - служение не Христу и Христовой Церкви, а устроение своего материального благополучия. Именно по этой причине невозможно бывает оценить человека как ревностного христианина лишь по причине его социальной принадлежности к духовному сословию. Поэтому и требуется скрупулезное изучение жизни мученика, который от младенчества все получил - но возможно и все растерял» . В качестве примера игумен Дамаскин приводит расстрел большевиками епископа Леонтия (Вимпфена), который «произвел множество беспорядочных действий в епархиях, где служил, а также и в Астраханской: им, в угоду безбожной светской власти, был сделан ряд публичных заявлений против правящего архиерея. Архиепископ Ярославский Павел (Борисоглебский), будучи арестован в 1929 году с группой духовенства, согласился быть осведомителем и был освобожден, что, однако, не помешало НКВД расстрелять его в 1938 году. Если бы только одна насильственная смерть могла освятить человека, поставить его образцом святого мученичества, то можно было бы только на основании факта насильственной смерти включить имена епископа Леонтия и архиепископа Павла в Собор новомучеников и исповедников Российских, но от насильственной смерти в эту эпоху погибали и жившие праведно, и проводившие беззаконную жизнь, и трудившиеся для Церкви, и воевавшие с ней, и бывшие орудием ее расстройства и причиной смущения народа Божия. И потому один факт насильственной смерти не имеет для принятия решения определяющего значения, но важно, какую жизнь - христианскую или антихристианскую - проводил человек» .

В процессе исследования каждого дела большое значение играли все обстоятельства кончины. Часто бывало так, что перед самой кончиной в концлагере власти начинали новое дело, и человек, проявив малодушие, отрекался от Христа или проявлял такой степени уныние и малодушие, которые вполне сопоставимы с отречением, как, например, «мужественно державшаяся в тюрьме во время следствия Татьяна Стогова, помощница епископа Игнатия (Садковского), впоследствии выразившая даже сожаление о своей связи с Церковью; псаломщик Владимир Беневоленский, написавший из заключения в прошении о помиловании, что служение его в храме псаломщиком было ошибкой, или староста Михаил Глухов, чьи письма из заключения пронизаны в такой степени унынием, которое уже показывает непонимание им, что такое страдание за Христа» .

Существуют и другие трудности при определении действительной ценности исповеднического подвига того или иного епископа, священника или мирянина. Приведу вывод игумена Дамаскина, свидетельствующий о том, что и поныне, как это ни прискорбно, государственные органы предпринимают некоторые действия, осложняющие работу исследователей с материалами для возможной канонизации. «Насущным изучение подобного рода дел в настоящее время является еще и потому, что если в 1990-е годы в архивно-следственных делах еще встречалась часть документов о деятельности секретных сотрудников, то в 2000-е годы такие документы стали изыматься до попадания архивных материалов в руки исследователей, и таким образом ценность архивно-следственных дел с точки зрения полноты исследования мученического и исповеднического подвига на предмет включения имен в Собор новомучеников и исповедников Российских сводится ныне почти к нулю, так как остающийся нераскрытым вопрос о сотрудничестве с безбожными властями, а также и о выступлении лжесвидетелями по делам других лиц оставляет неизученными существеннейшие стороны внутренней жизни предполагаемого исповедника» .

С проблемами, с которыми столкнулась Синодальная комиссия при изучении вопроса и сборе материалов для канонизации царской семьи, участников конференции познакомил член Синодальной комиссии протоиерей Георгий Митрофанов. В 1990-е годы, а именно тогда началась работа с архивными материалами, касающимися Романовых, как в светском, так и в церковном обществе сложилась весьма неадекватная оценка значения царской семьи для России. С одной стороны, были школьные учебники по истории страны, в которых образ «Николая Кровавого» был своего рода пропагандистским инструментом, подчеркивавшим «великое» значение революции, свергнувшей «жестокого и недальновидного монарха». С другой - была православная оценка революции как жидо-масонского заговора, в результате которого был «ритуально умучен жидами-сатанистами царь-искупитель». Эти две крайности исторической полуправды, вызывая неприятие то одной, то другой стороны, с одинаковой силой препятствовали русскому человеку узнать истинный облик последнего русского государя. А пока не выяснена историческая правда, невозможна и канонизация. Таким образом, «при канонизации царственных страстотерпцев комиссия должна была, наряду с донесением исторической правды о них, попытаться помочь как воцерковленным, так и далеким от Церкви нашим соотечественникам преодолеть десятилетиями складывавшиеся у них “черные” и “белые” пропагандистско-идеологические мифологемы и стереотипы о последнем российском государе и членах его семьи» .

На первом этапе работы комиссии были выделены принципиально значимые для канонизации и наиболее дискуссионные проблемы, разрешение которых должно было пролить свет на саму возможность или невозможность прославления царской семьи. По каждой из таких проблем тот или иной участник комиссии должен был представить доклад, который, после соответствующего обсуждения в комиссии, принимался в качестве официального заключение комиссии по данной проблеме. «Исходя из того обстоятельства, что трагической гибели царской семьи предшествовал почти двадцатитрехлетний период государственного правления императора Николая II, который рассматривался многими участниками дискуссии о канонизации царственных страстотерпцев либо как главное основание этой канонизации, либо как главное препятствие ее проведению, члены комиссии подготовили и обсудили пять докладов, посвященных различным проблемам периода царствования последнего российского государя» .

Доклад «О церковной политике императора Николая II» не только охарактеризовал церковную политику императора, но содержал и оценку личной религиозности государя и членов его семьи. «В докладе подчеркивалось, что, несмотря на то, что церковная политика императора Николая II так и не вышла за рамки, предписывавшиеся синодальной системой управления Церковью, именно в это время были созданы конкретные предпосылки для творческого развития самых разнообразных аспектов церковной жизни и восстановления в Церкви каноничного высшего церковного управления. Именно в царствование императора Николая II дотоле два века безмолвствовавшая по вопросам о созыве Собора и восстановления патриаршества церковная иерархия получила возможность не только широко обсуждать, но и практически подготовить созыв Поместного Собора и восстановление патриаршества. За годы правления последнего государя в Русской Православной Церкви канонизаций святых было проведено больше, чем за весь предшествовавший двухвековой синодальный период. При этом сами члены царской семьи, в отличие от многих своих современников, стремились осуществлять свою религиозную жизнь в соответствии с традициями православного благочестия» .

Доклад «Православный взгляд на государственную деятельность императора Николая II», учитывая, что период царствования последнего российского императора был одним из самых сложных и противоречивых вообще в русской истории, оценивал его не только с позиций успешности государственной политики, но брал во внимание меру воплощения при этом конкретных церковных идеалов. «В докладе подчеркивалось, что как политик и государственный деятель государь стремился в своей деятельности следовать присущим ему как сыну Православной Церкви религиозно-нравственным принципам» .

Миф о «Кровавом Николае» служил серьезным нареканием на императора со стороны светской составляющей нашего общества. Необходимо было восстановить историческую справедливость и либо развенчать этот миф, либо, напротив, осознать его как историческую правду и, что было бы вполне справедливо, прекратить движение в сторону канонизации. «Имея в виду то обстоятельство, что в советский период события 9 января 1905 года в Санкт-Петербурге представлялись в качестве одного из главных “преступлений” лично императора Николая II, в комиссии был подготовлен специальный доклад, посвященный именно этим событиям. Представив подробную и всестороннюю характеристику событий, предшествовавших “Кровавому воскресенью” и составлявших его основное содержание, доклад делал выводы, хорошо известные даже советским историкам, впрочем часто вынужденным эти выводы скрывать от своих читателей. В течение всего 9 января 1905 года государь, находившийся в Царском Селе, а не в Санкт-Петербурге, не принял ни одного решения, которые бы определяли действия властей в столице по подавлению массовых противоправительственных выступлений рабочих, а отнюдь не их мирной демонстрации. При этом непосредственный приказ войскам об открытии огня был отдан командующим Петербургским военным округом великим князем Владимиром Александровичем. Несмотря на глубокое переживание самим государем своей ответственности за действия властей в Санкт-Петербурге в январские дни 1905 года, исторические данные не позволяют обнаружить в его действиях злой воли, обращенной против народа и воплощенной в конкретных греховных решениях и поступках» .

Особый доклад был представлен на тему «Причины отречения императора Николая II от престола и православное отношение к этому акту». Автором доклада была представлена вся совокупность социально-политических причин, заставивших государя подписать отречение. «Доклад представил четкий перечень внешних факторов, обусловивших это действительно роковое для России решение: резкое обострение социально-политической ситуации в Петрограде в феврале 1917 года, неспособность правительства контролировать положение в столице, распространившееся в широких слоях общества убеждение в необходимости дальнейших ограничений монархической власти, настоятельное требование председателя Государственной Думы М.В. Родзянко отречения императора Николая II от власти во имя предотвращения внутриполитического хаоса в условиях ведения Россией широкомасштабной войны, почти единодушная поддержка отречения высшими представителями российского генералитета. Однако, анализируя духовные мотивы, которые подвигли государя на этот шаг, в частности, убеждение в том, что его уход сможет бескровно умиротворить страну, в докладе сделан вывод о высоких нравственных побуждениях, которые руководили императором. При этом в докладе подчеркивалось, что отречение от престола не может рассматриваться как церковно-каноническое преступление, подобное отказу представителя церковной иерархии от священного сана, ибо канонический статус миропомазанного на царство православного государя не был определен в церковных канонах» .

Отношения царской семьи с Г.Е. Распутиным с самого начала рассматривались как одно из серьезных препятствий к канонизации. На эту тему также сделан был доклад, после которого были сделаны следующие выводы. «Отношения императора с Г.Е. Распутиным на протяжении почти всего десятилетнего периода их знакомства были сложными и противоречивыми, когда расположение к нему сочеталось с осторожностью и сомнениями. Однако в целом во взаимоотношениях членов царской семьи с Г.Е. Распутиным присутствовал элемент человеческой немощи, связанный у императрицы с глубоким переживанием неизлечимости смертельно опасной болезни сына» .

Исходящий из содержания пяти докладов общий вывод комиссии состоял в том, что сами по себе аспекты деятельности императора Николая, вполне отраженные в докладах, не дают достаточных оснований для канонизации последнего российского императора и членов его семьи. Ситуация изменилась с предоставлением в комиссию еще двух докладов, определивших позицию комиссии по вопросу канонизации как положительную. Доклад «Последние дни царской семьи» содержал подробное описание последнего, почти полуторогодового периода жизни семьи в заточении в Царском Селе, Тобольске и Екатеринбурге. «Анализируя письма и дневниковые записи членов царской семьи, свидетельства широкого круга очевидцев заточения царственных страстотерпцев, порой весьма различно относившихся к узникам, доклад представил картину подлинного преображения членов царской семьи из просто благочестивых мирян в замечательных подвижников благочестия, готовых безвинно принять смерть с подлинно христианским смирением и всепрощением. “Большинство свидетелей говорит об узниках тобольского губернаторского и Ипатьевского екатеринбургского домов, - подчеркивалось в докладе, - как о людях страдающих, но покорных воле Божией. Несмотря на все издевательства и оскорбления, перенесенные ими в заточении, они вели благочестивую жизнь, искренне стремились воплотить в ней заповеди Евангелия… Основной вывод доклада заключался в том, что последний период жизни членов царской семьи, проведенный в заточении, и обстоятельства их гибели содержат серьезные основания для положительного решения вопроса об их канонизации в лике царственных страстотерпцев, хотя и не позволяют безусловно говорить о них как о христианских мучениках, убиенных именно за веру и, соответственно, имевших возможность своим отречением от христианской веры спасти свои жизни» .

На основании последнего доклада «Отношение Церкви к страстотерпчеству», усмотревшего параллели в страстотерпческом подвиге святых князей Бориса и Глеба и семьи последнего российского императора, Синодальная комиссия пришла к выводу о возможности прославить царскую семью в лике страстотерпцев. «При этом было подчеркнуто, что в богослужебной и агиографической традиции именно Русской Православной Церкви слово “страстотерпец” стало впервые употребляться применительно к тем русским святым, которые, подражая Христу, с терпением переносили физические, нравственные страдания или смерть от рук политических противников» .

Конечно же, докладами игумена Дамаскина (Орловского) и протоиереев Владислава Цыпина и Георгия Митрофанова далеко не исчерпываются материалы конференции «Прославление и почитание святых». Но и из представленных докладов видно, что основная работа Комиссии по канонизации святых лежит в области дальнейшего изучения материалов жизни новомучеников и исповедников XX века. И если относительно пострадавших в 1920-1930-е годы, вероятно, большая часть материалов уже изучена, то неизученными еще остаются 1940-1960-е годы, когда, быть может, было не так уже много мучеников, но много исповедников, тех, которые, растеряв в тюрьмах и ссылках свое здоровье, окончили свой путь служения Церкви уже на свободе.

Один из любимых упреков протестантов в адрес традиционных ветвей христианства – православия и католицизма – э то т.н. «идолопоклонство». Причем к разряду такового причисляется не только молитва перед иконами, но и почитание святых. Абсурдность такого подхода ясна любому, кто знаком с христианской верой не понаслышке: святые для христиан – не боги, которым поклоняются, а люди, которых просят помолиться за нас, грешных. Просят об этом именно их потому, что эти люди приблизили себя к Богу, совершив подвиги во имя Его. Подвиги, за которые людей причисляют к лику святых, так же многообразны, как человеческая жизнь.

Особое место среди святых занимает Богоматерь – человеческая женщина, принявшая в своем чреве Всемогущего и Вечного Бога, сотворившего Вселенную… поистине страшно представить себе такое сопоставление, дело усугублялось тем, что ей заранее было известно, какая Судьба ждет ее Сына. Этот подвиг поистине уникален, повторить его невозможно в принципе, так что св. Дева Мария – единственная в своем роде. По этой причине ее именем никогда не нарекают при крещении (так же, как именем Иисуса Христа) – женщинам, носящим это имя, покровительствуют другие святые Марии, благо, таковых немало.

Хронологически первыми святыми стали апостолы, главной заслугой которых была проповедь Евангелия. Тех людей, которые не принадлежали к числу апостолов (непосредственных учеников Спасителя), но так же, как они, распространяли христианское вероучение, называют равноапостальными – таковыми являются, например, св. Владимир, крестивший Русь, или св. Нина – просветительница Грузии.

Христианская вера поначалу была встречена «в штыки», и такая ситуация потребовала от многих христиан подлинного героизма: сохранять верность Истинному Богу приходилось под пытками, под угрозой смертной казни. Многие из тех, кто погиб при этом, канонизированы как мученики. Тех, чьи страдания были особенно ужасны, называют великомучениками, носивших сан священника – священномучениками, а монахов – преподобномучениками.

Казалось, что эпоха мученика осталась позади с наступлением Средневековья, но увы – гонения на христианскую веру воскресли в позднейшие времена. После падения Византии, когда Балканы оказались под властью Османской империи, многие греки и представители других православных народов, населявших эту территорию, пострадали за веру – их называют греческими новомучениками. Были новомученики и в нашей стране – те, кто погиб за веру в годы сталинских репрессий.

Некоторым пострадавшим за веру людям повезло остаться в живых, таких святых называют исповедниками.

Близко к мученикам стоят страстотерпцы – это тоже праведные люди, принявшие мученическую смерть, но убиты они были не за веру, а по каким-то другим мотивам (например, по политическим). Подвиг же их заключается в смиренном принятии своей участи, в отсутствии ненависти к врагам. К числу таковых принадлежат, например, первые русские святые – Борис и Глеб, в таком же качестве канонизировали семью последнего русского императора.

К счастью, не всегда подвижничество во имя Бога предполагало физическое страдание и смерть. Это может быть отказ от земных благ, удаление от грешного мира со всеми его соблазнами – такой подвиг совершают монахи. Святых, прославившихся в таком качестве, называют преподобными. Праведностью и активной пастырской деятельностью прославились и многие архиереи (епископы) – они канонизированы как святители (например, св. Николай Угодник или св.Лука (Войно-Ясенецкий), чьи мощи находятся в Крыму).

Впрочем, чтобы стать святым, вовсе не обязательно удаляться от мира – можно жить, как обычный человек, иметь семью, тем не менее, оставаться праведником. Людей, канонизированных за праведную жизнь в миру, так и называют – праведные. К этой же категории относятся Праотцы и Парматери – Ветхозаветные патриархи. И если уж мы заговорили о ветхозаветных святых, нельзя не упомянуть еще одну категорию – пророков. Церковь чтит восемнадцать ветхозаветных пророков, но есть и один новозаветный – Иоанн Креститель.

Христианскую веру обычно противопоставляют мирским достижениям, тем более – мирской власти. Между тем, история наглядно показывает, что быть оставаться человеком и даже быть святым можно даже на престоле. Более того – при этом многое можно сделать для укрепления веры и для церкви, не говоря уже о защите христианских народов от внешних врагов. Святых, канонизированных за такие заслуги называют благоверными: Ярослав Мудрый, Александр Невский, Дмитрий Донской.

Одной из главных добродетелей в христианстве считается бескорыстие – и люди, особо прославившиеся этим качеством, канонизированы как бессеребренники. Пример таких святых – Косьма и Дамиан, целители, которые никогда не брали со своих пациентов денег за лечение.

С отказом от мирских благ связана и другая категория святых – юродивые. Но эти люди помимо аскезы еще и надевали личину безумия – в сущности, этот образ в различных его трансформациях всегда был любим писателями, а потом и кинематографистами: «безумный мир», в котором нормальный, нравственный человек выглядит сумасшедшим. Юродство высвечивало абсурдность грешного мира – и в определенной степени соотносилось с деятельностью самого Спасителя, ведь Его проповедь тоже казалась безумной многим современникам. Самый известный из русских юродивых – это, конечно, Василий Блаженный, который не боялся говорить правду самому Ивану Грозному – и царь его слушал. Как синоним слова «юродивый» употребляется наименование «блаженный», но оно имеет и другое значение – так называют двух выдающихся богословов, св. Августина и св. Иеронима Стридонского, чьи заслуги ничего общего с юродством не имеют.

Некоторых святых называют чудотворцами, но это не какая-то особая категория святых – среди них есть и преподобные (св. Ефросин Псковский), и святители (св.Николай Угодник). Эти люди особенно прославились даром чудотворения, в том числе и после смерти – в ответ на молитвы.

Говоря о святых, нельзя не упомянуть об одном распространенном заблуждении. Некоторые люди считают, что святые, канонизированные Церковью, были абсолютно безгрешными людьми. Это не так: безгрешен только Бог, святые же были прежде всего людьми со своими достоинствами и недостатками, так что не всякому поступку того или иного святого можно подражать: рассказывают, например, что св. Николай Угодник во время богословского диспута однажды ударил своего собеседника – еретика Ария. Скорее всего, это из области легенд, но даже если это действительно было – это не означает, что данный поступок надо воспринимать как руководство к действию. Николай II и его супруга Александра Федоровна, ныне тоже чтимые как святые, принимали участие в спиритических сеансах, а император еще и курил – тоже явно не то, чему следует подражать… Святых мы называем святыми не за полное отсутствие грехов, а за адекватное отношение к ним (не случайно в текстах молитв, составленных святыми, так часто повторяются слова «я блудный», «я окаянный», «я грешный»), за стремление очиститься от грехов и посвятить свою жизнь Богу. В этом смысле святые являются «путеводными звездами» для христиан.

КАНОНИЗАЦИЯ (латинский canonisatio), в христианстве причтение Церковью почившего подвижника к лику святых [в практике греческих церквей употребляется термин ἀναϰήρυξις - провозглашение (святым)]. Канонизацией Церковь удостоверяет святость подвижника и определяет его деяния в качестве примера для христиан. Канонизация является основанием для внесения имени святого в церковный календарь и совершения богослужений в его честь (установление празднования), почитания его мощей, написания икон и составления жития. Верующие обращаются с молитвой о заступничестве к святым как предстоящим перед Богом.

В первые века христианства почитание святых возникало стихийно в тех местностях, где они жили. Обычно это происходило сразу после их смерти, так как их святость была очевидна для верующих. Постепенно вырабатывались принципы систематизации этого процесса. В восточной Церкви признанием святости на многие века оставалось установление празднования святому, в западной Церкви со временем развивались разные формы и степени почитания святых.

Основным условием прославления во все времена было проявление святости праведника. Согласно патриарху Иерусалимскому Нектарию (17 век), об истинной святости человека свидетельствуют: безукоризненное исповедание им православной веры (не уклонение в ереси и расколы), «совершение всех добродетелей», стояние за веру «даже до крови»; проявление Богом (через подвижника или в отношении него) сверхъестественных знамений и чудес (смотри Чудо); нетление мощей или благоухание костей.

При этом неподверженность тела тлению не является ни достаточным, ни необходимым основанием для канонизации умершего.

В православной Церкви не было жёсткой регламентации канонизации, но традиционно соблюдались определённые условия. Русский церковный историк Е. Е. Голубинский, рассматривая вопрос об условиях причтения к лику святых в древней Церкви, разделял древних святых на 3 разряда: ветхозаветные патриархи и пророки (смотри Пророки библейские) и новозаветные апостолы; мученики; святые из подвижников (аскетов). Епископы (святители), по мнению Голубинского, вначале относились к 1-му разряду, т. е. причислялись к лику святых наравне с апостолами - уже по принадлежности их к церковной иерархии, но затем стали прославляться наравне с подвижниками - за личные достоинства. Со временем в церковной практике выработались лики (чины) святости - категории святых в зависимости от их прижизненных трудов: праотцы, пророки, апостолы, равноапостольные, великомученики, мученики, священномученики, преподобномученики, святители, благоверные (смотри Благоверный князь), преподобные, праведные, бессребреники, блаженные, юродивые Христа ради.

Святые православной Церкви разделяются на общечтимых и местночтимых. Среди общечтимых святых выделяют святых вселенской Церкви и святых, чествуемых лишь в одной или нескольких поместных церквах. Среди местночтимых святых различаются чтимые в пределах епархии или в одном монастыре. Но характер почитания одинаков и для местночтимых святых, и для святых вселенской Церкви.

В русской Церкви в истории канонизации выделяют 5 периодов: от Крещения Руси до середины 16 века; соборы 1547 и 1549; от соборов 16 века до учреждения Святейшего Синода; синодальный период; современный период. Право канонизации местнохрамовых и местноепархиальных святых принадлежало правящему архиерею с ведома митрополита (позднее - патриарха) и могло ограничиться устным благословением на местное почитание. Право канонизации общечтимых святых принадлежало митрополиту (патриарху) при участии собора русских иерархов. В монастыре почитание подвижника могло начаться по решению совета монастырских старцев, которые позднее представляли дело на утверждение епископа. Епархиальная власть проводила работу по удостоверению подлинности чудес при гробе почившего, нетленности мощей, затем устанавливалось торжественное богослужение в местном храме, назначался день празднования святому, создавалась служба, писалась икона, составлялось житие.

В первый период канонизации основанием для прославления подвижника являлся, прежде всего дар чудотворений от его мощей. Были открыты и прославились чудотворениями мощи князей страстотерпцев Бориса и Глеба, которые были первыми канонизированы в русской Церкви, княгини Ольги, преподобного Феодосия Печерского и др. В целом за период от Крещения Руси до середины 16 века было установлено общецерковное или местное почитание 68 святых. В истории канонизации на Руси особую эпоху составили созванные по инициативе царя Ивана IV Васильевича и митрополита Московского святого Макария соборы 1547 и 1549. Плодом их деятельности явилась канонизация 39 святых. Во 2-й половине 16 века и в течение 17 века в русские месяцесловы было внесено около 150 имён новопрославленных святых для общецерковного и местного почитания. Почти половину всех канонизированных в этот период составляют преподобные отцы - основатели монастырей и их последователи.

Синодальный период в русской Церкви характеризуется значительно меньшим количеством актов канонизации: от учреждения Синода до восстановления патриаршества в 1917 году канонизировано 10 общечтимых и 15 местночтимых святых. При этом большая часть канонизации приходится на царствование императора Николая II.

Поместный собор Православной российской церкви, состоявшийся в 1917-18, принял постановление о канонизации святителя Софрония Иркутского и священномученика Иосифа Астраханского (1597-1672). В последующий период канонизация надолго прекращается и возобновляется только в 1970 году. Помимо тех святых, которые прославлены самой русской Церковью, в её месяцесловы во 2-й половине 20 века были внесены имена русских по происхождению угодников Божиих, которые были канонизированы другими поместными церквами [Иоанн Русский (умер 1730), преподобный Герман Аляскинский и др.].

Новая эпоха в истории канонизации в русской Церкви началась с празднования 1000-летия Крещения Руси в 1988, когда на Поместном соборе было прославлено 9 святых, среди них особо почитавшаяся православным народом блаженная Ксения Петербургская, совершавшая подвиг юродства в 18 веке. Архиерейский собор 1989 года прославил предстоятелей русской Церкви патриархов Иова и Тихона. Поместный собор 1990 канонизировал святого праведного Иоанна Кронштадтского.

В 1990-х годах самым актуальным в сфере канонизации стал вопрос о прославлении пострадавших в 20 веке в годы гонений епископов, клириков и мирян. Архиерейскими соборами 1992 и 1994 были прославлены 9 мучеников; Архиерейский собор 1997 года канонизовал 3 священномучеников, ещё несколько мучеников и исповедников были прославлены как местночтимые святые в отдельных епархиях. Юбилейный Архиерейский собор, состоявшийся в августе 2000 года, принял решение прославить для общецерковного почитания в лике святых новомучеников и исповедников Российских более 1200 подвижников веры, включая тех, кто ранее был прославлен для местного почитания. В частности, как страстотерпцы собором прославлены император Николай II и члены царской семьи. Отныне канонизации совершаются регулярно. Русской православной церковью за границей канонизация проводились независимо от Московского патриархата.

В 1989 Синод образовал Комиссию по канонизации святых; сотрудничая с епископатом, клиром и мирянами, она осуществляет координирующую роль в подготовке прославления подвижников веры. Комиссия представляет свои заключения патриарху и Синоду, Архиерейскому или Поместному собору. Согласно Уставу РПЦ, прославление подвижника как местночтимого святого осуществляется с благословения патриарха, как общечтимого святого - решением Архиерейского или Поместного собора.

В католической Церкви канонизация - юридический акт, посредством которого Церковь в лице папы Римского торжественно провозглашает святым умершего члена Церкви, известного своей добродетельной жизнью или мученичеством за Христа. Канонизация является основанием для общецерковного почитания святого. Процесс канонизации включает беатификацию (причисления подвижника к лику блаженных) и собственно канонизацию. Беатификация лишь дозволяет почитание святого, причём в пределах конкретного города, диоцеза, монашеской конгрегации и т. д. После канонизации в узком смысле почитание святого становится обязательным для всей Церкви. Решения папы о канонизации считаются непогрешимыми.

В раннем Средневековье канонизация состояла в том, что с разрешения епископа мощи святого торжественно помещались в новую гробницу и выставлялись для поклонения (elevatio corporis). При этом устанавливалось церковное празднование в честь святого, и в соответствующие дни его житие читалось за богослужением. Усиление контроля епископов и митрополитов за почитанием святых происходит в эпоху Каролингов. 23.3.789 Карл I Великий постановил, что не допускается праздновать память «неизвестных» (incertae) святых и лжемучеников. Франкфуртский собор 794 определил, что церковное почитание должно оказываться лишь тем лицам, которые были известны своими страданиями за Христа или благочестивой жизнью. Собор в Майнце 813 года решил, что перенесения мощей святых могут совершаться только по совету короля или епископов и с разрешения местного собора.

Первая формальная канонизация была совершена папой Иоанном XV 31.1.993, когда по решению Римского собора был объявлен святым Ульрих Аугсбургский (890-973). Однако в 10-11 и даже в 12 веках епископы сохраняли право самостоятельно совершать канонизацию в пределах своих епархий. В то же время в результате усиления папской власти канонизация к началу 13 века становится исключительным правом пап. Папские решения о канонизации издаются в форме папских булл и официально адресуются всей Церкви. Первоначально папы принимали решения о канонизации после обсуждения кандидатур святых на соборе; Евгений III (1145-53) и Александр III начали рассматривать подобные дела при участии коллегии кардиналов. Исследования жизни и чудес кандидатов стали проводиться на местах комиссиями, члены которых назначались епархиальными епископами и утверждались папой или назначались последним. В послании к королю Швеции Кнуту I от 6.7.1170 Александр III провозгласил, что папы обладают прерогативой на канонизацию. Соответствующий фрагмент из этого послания (Audivimus) был включён в декреталии папы Григория IX, обнародованные 5.9.1234. Ещё раньше, в 1215, 4-й Латеранский собор 62-м правилом подтвердил исключительное право пап на канонизацию (Conciliorum oecumenicorum decreta / Ed. J. Alberigo. Bologna, 1973. Р. 263-264).

С 13 века процесс канонизации начинался, когда в Риме становилось известно о народном почитании умершего подвижника. Папа назначал комиссию для изучения его жизни и чудес. Комиссия сообщала свои выводы коллегии из 3 кардиналов, которая затем представляла доклад папе для принятия окончательного решения. Папа Сикст V передал дела о канонизации в Конгрегацию обрядов, созданную согласно папской конституции «Immensa aeterni Dei» (22.1.1588). Папа Урбан VIII (1623-44) кодифицировал 12.3.1642 нормы о канонизации: ввёл чёткое различие между беатификацией и канонизацией в узком смысле и постановил, что дело о канонизации следует начинать не ранее чем через 50 лет после смерти подвижника. В сочинение «De servorum Dei beatificatione et Beatorum canonisatione» («О беатификации слуг Божиих и канонизации блаженных», т. 1-4, 1734-38) будущего папы Бенедикта XIV (1740-58) детально описаны процедуры беатификации и собственно канонизации. В 1913 году началось реформирование порядка канонизации, связанное с постепенным выделением из состава Конгрегации обрядов специального органа по канонизации. В соответствии с апостольской конституцией «Sacra Rituum Congregatio» папы Павла VI 8.5.1969 была создана Конгрегация по делам святых. Папа Иоанн Павел II в апостольском послании «Divinus perfectionis magister» (25.1.1983) изложил новые нормы в организации и деятельности этой Конгрегации и в процедуре рассмотрения дел. Конгрегация издала 7.2.1983 правила проведения исследований по делам о канонизации (Normae servandae in inquisitionibus). К этим актам отсылает канон 1403 Кодекса канонического права 1983, согласно которому дела по канонизации рассматриваются в соответствии с особым законом. Ранее нормы о канонизации входили в Кодекс 1917 (can. 1199-2141).

Современный процесс канонизации имеет 2 стадии: епархиальную и римскую (апостольскую). Фактическим основанием для его начала является стихийно возникшая и широко распространившаяся известность умершего в качестве подвижника. Любой католик вправе возбудить дело о канонизации. Дело рассматривается епископом той епархии, где умер подвижник. Дела делятся на «современные» (когда имеются свидетели-очевидцы подвигов кандидата; могут быть начаты не ранее чем через 5 лет после его смерти) и «древние», или «исторические» (имеются только письменные источники о жизни кандидата; могут быть начаты в любое время). После рассмотрения дела в специальном трибунале под председательством епископа материалы передаются в Конгрегацию по делам святых, которая представляет свои выводы папе. В случае согласия папа издаёт декрет о мученичестве или о добродетельности кандидата. Для мучеников этот декрет равносилен беатификации. Условием беатификации немученика является свершившееся чудо. Для канонизации беатифицированного подвижника необходимо, чтобы после беатификации произошло ещё одно чудо.

Источн.: Lambertini Р. De servorum Dei beatificatione et beatorum canonisatione... Bologniae, 1734-1738. Vol. 1-4; Divinus perfectionis magister // Acta Apostolicae Sedis. 1983. Vol. 75. Р. 349-355; Normae servandae in inquisitionibus ab episcopis faciendis in causis sanctorum // Ibid. Р. 396-404; Богословские труды. М., 1998. Сб. 34. С. 345-363; Канонизация святых в XX в. М., 1999; Ювеналий (Поярков), митрополит О канонизации святых // Московские епархиальные ведомости. 2003. № 9/10.

Лит.: Голубинский Е. Е. История канонизации святых в Русской церкви. 2-е изд. М., 1903; Темниковский Е. Н. К вопросу о канонизации святых. Ярославль, 1903; Hertling L. Materiali per la storia del processo di canonizzazione // Gregorianum. 1935. Vol. 16. Р. 170-195; Rodrigo R. Manuale per istruire i processi di canonizzazione. Roma, 1991; Πάσχος Π. Άγιοι οι φίλοι του Θεού: Εισαγωγή στην αγιολογία της Ορθοδόξου Εκκλησίας. Αθήνα, 1995; Woodward Κ. L. Making saints: how the Catholic Church determines who becomes a saint, who doesn’t, and why. N. Y.; L., 1996; Андроник (Трубачев), игумен. Канонизация святых в Русской Православной Церкви // Православная энциклопедия. М., 2000. Т.: Русская Православная Церковь; Canonization: history, theology, process / Ed. by W. H. Woestman. Ottawa, 2002; Федотов Г. П. Святые Древней Руси. М., 2003.

А. Г. Бондач, протоиерей В. Цыпин.